Царский напиток
Как и многому иному, появлению и популяризации лечебного туризма Россия обязана царю Петру I, вдоволь попутешествовавшему по Европе и изрядно «приникшему к колодезю познания». Непоседливый характер монарха, аскетические условия его жизни в ходе Северной войны и строительства «Питерсбурха» с последующей безумной «реабилитацией» в ходе многочисленных, вызывающих оторопь у современников ассамблей требовали периодической смены образа жизни и реального восстановления сил. Родина могла предложить царю лишь баньку с березовым веником, деревенских знахарей да традиционную чару перцовки, особо здоровья не добавлявших.
Зато «в европах» очень хвалили целебные свойства минеральных вод. Сбросив оковы Средневековья с его ужасом перед омовениями обычной водой, в которой небезосновательно видели источник заразы и моровых поветрий (поэтому предпочитали вино для утоления жажды), в эпоху просвещения в Старом Свете принялись изучать благотворное воздействие подземных горячих источников на желудочно-кишечный тракт, кожные (и иные постыдные) заболевания, нервную систему и пр. Результаты обнадеживали, и аристократия завела моду под наблюдением лекарей принимать ванны из минеральной воды в огороженных ширмами серных источниках Центральной Европы.
Любознательный Петр I также не был чужд прогрессивного взгляда на водолечение. С его подачи ряд российских городов был основан как раз на целебных источниках минеральной воды, лично продегустированной сувереном (к примеру, Ростов-на-Дону у Богатого источника). Наслышанный о европейских диковинках, царь в 1711 году совершил «медицинский тур» в имперский Карлсбад, где восстанавливал силы в течение нескольких месяцев. У монарха от неумеренной жизни намечались проблемы с почками, которые во многом и сведут его в могилу. А горячие ванны сильно облегчали ему «нутряные боли».
Затея настолько понравилась, что летом 1717 года Петр по совету «скотского дохтура Арескина» (лейб-медик Роберт Эрскин, шотландец по происхождению) посетил уже имперские Нидерланды, где в городишке Спа пил целебные Пуонские воды. Альбин Боди писал: «Непомерные труды последних лет и полное пренебрежение своим здоровьем не остались без вредного влияния на богатырскую натуру царя».
Эффект от вод вновь вышел ободряющим. Настолько, что царь распорядился заниматься «приисканием» вод в своей огромной стране и лично контролировал процесс. Государь шутить не любил, а посему комендант Олонецких заводов Вилим Геннин ему оперативно доложил, что некий «молотовой работник» Ивашка Рябоев с Кончезерского чугуноплавительного завода, «скорбевший сердечною болезнью», еще в 1714 году отыскал на Равболоте незамерзающий при карельских морозах родник. Водица, дескать, из него хоть и желтая, но особая — Ивашка, де, испив оную, почувствовал серьезное облегчение.
Петр сначала послал на Равболото медика Лаврентия Блументроста для проведения необходимых анализов, а затем не утерпел и лично пожелал удостовериться в целебной силе ивашкиной водицы. Там сияющий Блументрост явил государю солдатскую кружку с желтоватой жидкостью, объяснив, что цвет сей аквы показывает щедрое содержание в ней железа — сиречь металла бога войны Марса. Оттого и воды следует именовать Марсиальными, а на месте этом соорудить лечебницу «на манер Европ и Франций».
Так появился первый в России курорт, куда сам Петр ездил лечиться четырежды и стало модно кататься всему двору.
Ивашке же на радостях были пожалованы от государя три рубля, обельная грамота, освобождавшая от крепостной зависимости и податей самого Ивашку и его потомство.
Пять вершин
После смерти Петра курорт в далекой Олонецкой губернии был забыт почти на столетие. Лишь в начале XIX века после продвижения России на Юг целебные воды вновь стали актуальны для лечения раненых и болезных офицеров воюющей в Дагестане и Закавказье армии. Для них олонецкие Марциальные воды были не актуальны, требовалось «приискать» источники поближе к театру военных действий.
В марте 1803 года инспектору Кавказской укрепленной линии и главнокомандующему войсками в Грузии генерал-лейтенанту Павлу Цицианову, который занимался обустройством Военно-Грузинской дороги, сообщили, что в 30 верстах от Константиногорской крепости у «Бештовых гор» (подножье горы Бештау) обнаружен горячий источник. Заручившись поддержкой императора Александра, избалованный серными банями Тифлиса Цицианов послал туда медиков для исследования его целебных свойств.
Медики, поплескавшись весной в открытых природных ваннах, пришли в восторг и дали положительное заключение — и нервы успокаивает, и раны заживляет, и мозги на место вставляет. Об этом же в свое время писали путешествующие в этих местах академики Иоганн Гюльденштедт (президент Вольного экономического общества) и Петер Паллас, изучавшие воздействие лечебных свойств Тамбуканского озера (9 км к юго-востоку от современного Пятигорска).
Александр тут же издал рескрипт о строительстве у пятигорной Бештау необходимой курортной инфраструктуры для господ офицеров, ванн и помещений для отдыха. А чтобы это выглядело не как войсковой бивуак, прислал из столицы «архитектона» Николая Львова.
Однако за неимением петровского опыта устройства подобных заведений и погоней за петербургской роскошью построек напрочь забыли про меры карантинные. В итоге занесенная с ранеными офицерами в окрестности Бештау эпидемия чумы чуть было не загасила трепетное курортное пламя.
Лишь после окончания наполеоновских войн с приходом на Кавказ «главноуправляющего» генерала Алексея Ермолова дело сдвинулось с чумной точки. Прекрасный полководец стал одновременно прекрасным администратором. Ему удалось невероятное — выбить из Петербурга 550 тысяч рублей на обустройство нового курорта и не украсть ни гроша. На эти средства были построены первые 11 ванн на уступе горы Горячей, Александровские купальни на источнике у подножия пятиглавой горы.
Ермоловскими стараниями сюда были приглашены швейцарские архитекторы братья Иоганн и Иосиф Бернардацци. В Пятигорске они построили здание ресторации (ныне институт курортологии), Лермонтовские ванны (бывшие Александровские, затем Николаевские), беседку «Эолова арфа», «Грот Дианы», галерею над Елизаветинским (Академическим) источником, дом для неимущих офицеров (курортную поликлинику) и пр.
Удобное расположение курорта, получившего название по имени пятиглавой горы — Пятигорск (за Хребтом, вдали от района активных боевых действий Кавказской войны), сделало его популярным курортом не только для военных, но и для статской публики. Сюда потянулись за водолечением и «медицинским туризмом» сначала семьи военных, а затем и обычная столичная публика, бегущая от тяжкого балтийского климата к теплым предгорьям. Для их обслуживания правительство занялось переселенческой политикой — новые жильцы Предкавказья были на 5 лет освобождены от всех податей.
На Кавказ на воды
Регион быстро превратился в настоящее «тусовочное место». Война отодвигалась в горы, Новороссийский край заселялся и развивался. Жизнь здесь была недорогая, земля обильная. Вокруг Бештау появляется целая сеть курортов — Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки, Железноводск и др.
«Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подножья Машука: во время грозы облака будут опускаться до моей кровли. Нынче в пять часов утра, когда я открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бештау синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу предо мною пестреет чистенький новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, а там дальше амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начиная с Кавказа и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом». Так описывал увиденное лермонтовский «Герой нашего времени» Григорий Печорин.
Уважаемая публика обрела собственные воды, гораздо дешевле, чем курорты «европ с франциями».
«…Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине — чего бы кажется, больше? Зачем тут страсти, желания, сожаления?.. Однако пора. Пойду к Елисаветенскому источнику: там, говорят, утром собирается все водяное общество», — писал Печорин в своем журнале.
Вступить в «водяное общество» означало быть приобщенным к избранным и вхожим в самые приличные дома. На воды стало ездить модно и престижно. Здесь завязывались полезные знакомства, заключались коммерческие сделки. Сюда потянулся и купеческий капитал — воды начали брать в аренду.
К примеру, в 70-х годах XIX века Минеральные Воды в аренду взял знаменитый городской голова Ростова-на-Дону Андрей Байков. Именно его стараниями в Ессентуках появилась гостиница европейского уровня, была налажена продажа минеральной воды в бутылках.
В Железноводске архитектор Владимир Семенов (тесть актера и режиссера Александра Ширвиндта) построил дворец эмира Бухарского Сеид-Ахад-Боходур-Хана. Ему приглянулись местные достопримечательности, и хан купил здесь дачу Клюгенау, задумав перестроить ее во дворец. Проект Семенова был выполнен в традиционном восточном стиле, с минаретами и полумесяцами на куполах, украшенных сурами из корана.
Строили дворец специально приглашенные мастера из Хорезма. Здесь были конюшня, помещения для экипажей, ледник и иные хозяйственные постройки. Отдельный домик, соединенный с дворцом, предназначался для гарема. Предполагалось, что весь гарем сюда эмир вывозить не будет, оставив его дома, но для особых любимцев необходимо помещение.
Интересно об этом писал потом туркестанский генерал-губернатор генерал-майор Дмитрий Логофет: «Многочисленный гарем эмира находится в Бухаре. Дамы гарема вызываются в резиденцию по усмотрению эмира, но вообще в Кермине при дворе женщин в гареме почти нет… Зато очень много бачей, мальчиков в возрасте от 8 до 15 лет, пользующихся особым вниманием и уходом».
Сам эмир свой дворец так и не посетил. Ему сказали, что в ходе строительства с лесов упал рабочий и разбился насмерть, а суеверному Сеид-хану подобные вещи всегда казались роковыми.
Новый импульс курортам придало появление Владикавказской железной дороги, отдельную ветку которой протянули до Кисловодска. Добраться до вод стало гораздо проще и дешевле. К началу ХХ века Кавминводы превратились в настоящую бальнеологическую Мекку империи, где могли отдыхать уже не только аристократы, но и любая публика, способная купить железнодорожный билет. А на месте можно было уже отыскать жилье по карману. Ежегодно курорты посещали до 40 тысяч отдыхающих. Благо, воды в окрестностях пятиглавой горы изначально были бесплатные.