Они нанесли наступающим частям вермахта такие потери, что дальнейшее продвижение группы «А» могло ее просто обезлюдить. Таким образом, фашистам не удалось овладеть ни Военно-Грузинской, ни Военно-Осетинской дорогами к союзной Турции.

Голубой замысел
Согласно плану «Блау» (по-немецки — «голубой»), разработанному германским генштабом, направление главного удара немецкой армии в летне-осеннюю кампанию 1942 года должно было упираться острием в Кавказские горы. Дабы лишить Красную армию единственного в те времена источника грозненской и бакинской нефти и, соответственно, топлива для танков, самолетов и техники. После чего выйти в тыл английской армии в Месопотамии, подняв восстание среди дружественных Берлину кочевых племен Среднего Востока, и в перспективе соединиться в Индии с наступающими из Индокитая японскими союзниками.

Для этого из группы армий «Юг» была выделена новая группа армий «А» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа в составе 1-й танковой армии генерал-полковника Эвальда фон Клейста, 17-й полевой армии генерал-полковника Рихарда Руоффа и 3-й румынской армии генерал-лейтенанта Петре Думитреску. Первоначально предполагалось, что для таранного удара в кавказскую стену потребуются еще 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота и 11-я полевая армия генерал-полковника Эриха фон Манштейна, но последний застрял в Крыму, осаждая Севастополь, а танки первого (кроме одного корпуса) срочно перебросили на сталинградское направление. Именно Сталинград являлся вспомогательной целью летней кампании, который должен был всего лишь прикрывать фланг наступления на Кавказ. Но неожиданно для самого генштаба с подачи Гитлера и при успешном продвижении 6-й армии генерал-полковника Фридриха Паулюса на Волгу именно он превратился в направление главного удара.

Туда же вследствие больших потерь среди наступающих вскоре отправили и румынскую армию Думитреску — умирать в снегах бескрайних степей. Танки же Клейста (вскоре его сменил генерал-лейтенант Эберхард фон Макензен) с корпусом Гота в августе растеклись по кубанским и ставропольским просторам, выйдя на берега Терека и побережье Черного моря. Оставался лишь один бросок через хребет, чтобы окончательно расчленить Закавказский фронт РККА и выйти в Грузию. Однако предгорья Кавказа — не самое лучшее место для действий танковых соединений. Тем более — для железных клиньев вермахта, который утюжил Европу гусеницами за счет стремительных прорывов своих бронированных машин, разрывающих не только оборону на линии фронта, но и нарушающих тыловое обеспечение и сеющих панику среди гражданского населения.

Танкам сложно маневрировать в узких теснинах и беспорядочных дефиле при отсутствии разветвленной сети дорог: они то и дело подставляются под удары с господствующих высот, не имея возможности совершать обходные маневры. Поэтому именно здесь немцы понесли наибольшие потери своих механизированных сил.

Домашние стены
В конце октября немцы начали наступление на Главный Кавказский хребет в направлении Грозный — Орджоникидзе — Нальчик. Но как раз здесь танковые атаки вермахта увязли в осенней распутице и предгорном бездорожье. На грозненском направлении их части уперлись в героическую оборону Малгобека, на орджоникидзевском — в яростное противодействие советских войск в Эльхотовском дефиле в районе Сунженского хребта.

Здесь, на северо-западе Осетинской равнины, хребет «окунается» в стремительные воды Терека, подпирая его двумя «плечами» гор и образуя так называемые Эльхотовские ворота (близ села Эльхотово) в Татартупском ущелье. Через них проходила железная дорога на Беслан и Орджоникидзе, а далее — Военно-Грузинская дорога за хребет. Именно эти кавказские Фермопилы обороняли бойцы 151-й стрелковой дивизии, моряки-севастопольцы 19-й и 84-й отдельных морских стрелковых бригад. Советское командование также прекрасно осознавало выгодное географическое оборонительное положение Эльхотовских ворот, поэтому основательно укрепило стратегический объект, проведя масштабные фортификационные работы с привлечением местного населения. С помощью горцев Эльхотовские ворота были превращены в единый укрепленный оборонительный рубеж, оборудованный густой сетью траншей, окопов, ходов сообщения, блиндажей и укрытий. Все подступы к перевалам были прикрыты сплошными минными полями, рвами, надолбами и колючей проволокой. Пулеметы и минометы были хорошо пристреляны на самых опасных направлениях. Часть жителей Эльхотово, занятых на работах по созданию оборонительных рубежей, ушли за Татартупский минарет, в пещеры.

Советским войскам противостояли части 70-й пехотной, 111-й гренадерской, 13-й танковой, 1-й горнострелковой дивизий, а также 5-й танковой дивизии СС «Викинг», состоящей из иностранных добровольцев «расово приемлемых народов» (валлоны, датчане, норвежцы, голландцы, фламандцы, эстонцы). В ее состав входил полк СС «Нордланд», укомплектованный выходцами из Финляндии, имевшими личные счеты с СССР после проигранной Зимней войны 1939-1940 годов.

Бронепоезда в бою
Как писал в своей книге «Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-43 годов» участник тех событий Вильгельм Тике (воевал в батальоне «Норд-ост»): «31 октября обе танковые дивизии 3-го танкового корпуса приготовились к совместной атаке. В боевой задаче находившейся на высотах на правом фланге 23-й танковой дивизии говорилось: «Вести наступление через Дигору на Алагир и перерезать Военно-Осетинскую дорогу». В задачу наступавшей на левом фланге 13-й танковой дивизии входило «наступление в направлении Ардон, Архонское, Орджоникидзе». Атака фашистских танков на Ардон почти сразу же наткнулась на неожиданное для них препятствие — навстречу гусеницам медленно выплыли три советских бронепоезда и открыли ураганный огонь по наступающим.

«Атакующие войска прошли несколько сотен метров, но потом были остановлены сильным огнем противника. С помощью разведки и наблюдения было установлено, что советские войска выставили на этом участке против немцев три бронепоезда, 10-15 танков различных типов и крупные силы пехоты», — пишет Тике. Участник того боя с советской стороны вспоминал: «Я не видел, что делалось снаружи бронепоезда, но от взрывов бомб, от ударов снарядов и щелканья осколков дрожала и колыхалась тяжелая бронеплощадка. Мы в тесных отсеках, полуголые, обливаясь потом и кровью, задыхаясь от пороховых газов и жары, подавали снаряды, ожесточенно вели огонь, отбивая атаки немецких танков». Во время атаки командир огневого взвода артдивизиона 76-мм пушек 84-й морской стрелковой бригады лейтенант Аркадий Кривошапкин, выкатив орудия на прямую наводку впереди пехоты в районе Эльхотово, уничтожил до 120 солдат и офицеров противника, 2 станковых пулемета с расчетами, подбил 4 противотанковых пушки, 6 автомашин, подавил огонь 2 минометов. Трижды Эльхотово переходило из рук в руки. Атаки следовали за контратаками, стороны не желали уступать ключ от замка Эльхотовских ворот.

Житель села Алимбек Тогузов вспоминает: «Мы с мамой работали на поле. Мне было шесть лет, но я до сих пор помню этот звук немецких самолетов, которые начали сбрасывать бомбы. Все вокруг взрывалось и горело. Мама накрыла меня собой. Помню, как из села прибежали люди, они подняли меня и маму с земли, увезли на бричке домой. Там быстро собрали какие-то вещи, еду и нас отвезли за Татартуп. Потом рассказывали, что местные ребята от десяти до пятнадцати лет украли из своих домов отцовские ружья и пошли на окраину Эльхотово, чтобы не пустить врага дальше. Их было около двадцати человек, немцы всех убили.»

Основной удар наносили танки 13-й дивизии генерал-майора Трауготта Херра. Для него, удостоенного из рук фюрера высшей награды Рейха Дубовых листьев к Рыцарскому кресту за бои на Кубани, было особенно непозволительно пасовать перед «какими-то горцами». Он лично повел машины в атаку 31 октября, пытаясь доказать Макензену, что уж он-то пробьет эсэсовской каской Эльхотовские ворота. Но, увы, нарвался на прямое попадание пушки юного лейтенанта Аркадия Кривошапкина: машина вдребезги, самого «рыцаря» с тяжелыми ранениями едва успели по частям вытащить из разваливающегося Т-IV.

Дочь полка
Ветеран 10-й особой стрелковой бригады Алексей Черняев рассказывал о своих впечатлениях: «После танков шла пехота. Отборные бойцы румынских подразделений наступали во весь рост. Они напоминали машины. На обгорелых лицах выступали капельки пота. Мы расстреливали вражеских солдат в упор, но пуля их не брала, приходилось сходиться врукопашную. В некоторые дни фашисты атаковали наши части до 15 раз. После того, как наступление гитлеровцев было остановлено, долина покрылась десятками разбитых танков и сотнями трупов солдат и офицеров».

Начальник разведки 84-й отдельной морской стрелковой бригады Михаил Бондарчук вспомнил такой эпизод этого сражения: «При огневой поддержке дивизиона бронепоездов нанесли мы несколько ударов по противнику и заняли западную окраину осетинского селения Эльхотово. Старший лейтенант Александр Лымбак с товарищем производил разведку на нейтральной зоне, как вдруг услышал детский плач, доносившийся из разрушенного дома. Разведчики осторожно пробрались во двор и первое, что увидели, — мертвую женщину и ребенка, завернутого в одеяло и привязанного к столу. Разведчики кинулись было сразу отвязывать его, но тут заметили провод, который тянулся под пол. Ребенок оказался заминированным. Мину обезвредили, а девочку унесли в медсанроту. Бригаду облетела весть о ребенке, у которого фашисты убили мать, а его сделали приманкой. Решили девочку удочерить. Назвали ее Эльхотой, чтобы на всю жизнь запомнила место, где ее нашли, а фамилия у нее стала — Морская. Оформили свидетельство, которое подписали командир бригады Борис Павлов, комиссар
Анатолий Данилов, начальник штаба Николай Закуренков. Приемная дочь бригады не могла долго оставаться со своими новыми родителями. Шли тяжелые бои, и девочку пришлось отправить в глубокий тыл, в детский дом».

Сражение за «ворота» продолжалось несколько месяцев. Без всякой пользы для вермахта. Защитники Эльхотово стояли насмерть, оставив в дефиле несколько сотен подбитых танков противника и тысячи убитых вражеских солдат. А 30 декабря 1942 года началось «новогоднее» контрнаступление советских войск по склонам Сунженского хребта с форсированием Терека. Участник боев за Эльхотово Леонид Качарский писал: «Когда мы перешли на левый берег Терека и вели бои в горах, при подъеме на гору сильный пулеметный огонь преграждал путь. Наблюдая за пулеметными точками, я заметил, что один из них стреляет в воздух, другой бьет по нашей цепи. Увидев это, я дал команду взять пулеметчиков живыми. Пулеметчики без сопротивления с их стороны были захвачены в плен. Это были румыны, которых немцы приковали к пулемету и привязали к дереву, надеясь, что в этом случае они не сбегут».

Войска Закавказского фронта легко смяли румынские заслоны и к концу 3 января окончательно освободили практически полностью разрушенное Эльхотово, расчистив «ворота». Путь в Грузию для вермахта был закрыт.